Кровь эльфов - Страница 4

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

— Болтаешь, святой муж! — крикнула с высоты своего воза Вэра Лёвенхаупт. — Какая такая легенда? Какое еще творение вымысла? Уж кто-кто, а я Геральта из Ривии знаю, видела что ни на есть своими собственными глазами в Вызиме, где он дочку короля Фольтеста расколдовал. А потом и еще встречала на Купецком Тракте, где он по просьбе Гильдии забил свирепого грифа, что на караваны нападал, и тем своим деянием многим жизнь охранил. Нет, не легенда это и не сказки. Правду, истинную правду пропел нам здесь маэстро Лютик.

— Подтверждаю, — проговорила стройная воительница с гладко зачесанными назад и заплетенными в толстую косу волосами. — Я, Райла из Лирии, также знаю Геральта Белого Волка, известного истребителя чудовищ. Видала я также не раз и не два чародейку Йеннифэр, бываючи в Аэдирне, в городе Венгерберге, где у нее жилье. Однако, что эти двое любят друг друга, не знала.

— Но это обязано быть правдой, — заметила вдруг мелодичным голосом прекрасная эльфка в горностаевом токе. — Столь прелестная баллада о любви не могла быть неправдой.

— Не могла! — поддержали эльфку дочери комеса Вилиберта и как по команде промокнули глаза шарфиками. — Ни в коем случае не могла!

— Милсдарь волшебник! — обратилась к Радклиффу Вэра Лёвенхаупт. — Любили они или нет? Вы-то уж наверняка знаете, как было в натуре у ведьмака с этой Йеннифэр. Приоткройте нам тайну!

— Если песнь утверждает, что любили, — улыбнулся чародей, — значит, так оно и было, и любовь эта проживет столетия. Такова сила поэзии.

— Говорят, — неожиданно вступил комес Вилиберт, — Йеннифэр из Венгерберга погибла на Содденском Холме. Там сложили головы несколько чародеек…

— Неправда ваша, — сказал Донимир из Тройи. — Нету на стеле ее имени. Это мои края, я не раз бывал на Холме и читал выбитые на памятнике имена. Три чародейки там погибли: Трисс Меригольд, Литта Нейд по прозвищу Коралл… Хм… Имя третьей запамятовал…

Рыцарь глянул на чародея Радклиффа, но тот только улыбнулся, не произнеся ни слова.

— Ведьмак, — неожиданно крикнул Шелдон Скаггс, — тот Геральт, Йеннифэров полюбовник, так уж он навроде бы в земле гниет. Слыхал я, прибили его гдей-то в Заречье. Убивал он чудовищ, убивал, да наконец нашла коса на камень. Так уж оно повелось, людишки, кто мечом воюет, от меча и гибнет. Кажному когда-нить да встретится кто получше, и — железяка в бок!

— Не верю. — Стройная воительница скривила бледные губы, зло сплюнула на землю, с хрустом скрестила на груди покрытые кольчужной сеткой руки. — Не верю, чтобы Геральт из Ривии мог встретить кого-то совершеннее себя. Мне довелось видеть, как ведьмак владеет мечом. Он прямо-таки нечеловечески быстр…

— Хорошо сказано, — заметил чародей Радклифф. — Нечеловечески. Ведьмаки — мутанты, поэтому скорость их реакций…

— Не понимаю, о чем вы, милсдарь магик. — Воительница еще презрительнее скривила рот. — Чересчур уж учены ваши слова. Я знаю одно: ни один фехтовальщик из тех, кто мне знаком, не сравнится с Геральтом из Ривии, Белым Волком. Поэтому и не верю, чтобы его победили в бою, как пытается нас убедить господин краснолюд.

— Фехтовальщик сразу срать, как врагов увидит рать, — громыхнул Шелдон Скаггс. — Так говорят эльфы.

— Эльфы, — холодно заметил высокий светловолосый представитель Старшего Народа, стоящий рядом с прелестным горностаевым током, — не привыкли так грубо выражаться.

— Нет, нет! — запищали из-за зеленых шарфиков дочки комеса Вилиберта. — Ведьмак Геральт не мог погибнуть! Ведьмак нашел предназначенную ему Цири, а потом чародейку Йеннифэр, и все трое жили долго и счастливо. Правда, маэстро Лютик?

— Так то ж баллада была, мазели, — зевнул жаждущий пива гном, изготовитель скобяных изделий. — Кто ж в балладе правды ищет? Правда — одно, а поэзия — другое. Возьмем хотя бы эту… как ее там, Цирю. Знаменитую Неожиданность. Ее-то господин поэт уж и вовсе из пальца высосал. Как же, бывал я в Цинтре не раз и знаю, что тамошний король и королева в бездетстве жили, ни дочки, ни сына у них не было…

— Ложь! — крикнул рыжий мужчина в курточке из тюленьей шкуры, лоб которого был перехвачен клетчатым платком. — У королевы Калантэ, Львицы из Цинтры, была дочь Паветта. Они с мужем сгинули во время морской бури, пучина морская их поглотила. Обоих.

— Ну вот, сами видите, что не вру! — призвали всех в свидетели скобяные изделия. — Паветтой, а не Цирей звали принцессу Цинтры-то.

— Цирилла, кою звали Цири, была как раз дочкой утонувшей Паветты, — пояснил рыжий. — Внучкой Калантэ. И не принцесса она была, а княжна Цинтры. Она-то и была предназначенным ведьмаку Ребенком-Неожиданностью, ее-то, еще до того, как она родилась, королева пообещала отдать ведьмаку, как пел маэстро Лютик. Но ведьмак не мог ее отыскать и забрать, вот тут уж господин поэт разминулся с истиной.

— Разминулся, а как же, — вклинился в разговор жилистый юноша, который, судя по одежде, мог быть подмастерьем, готовящимся к сдаче экзамена на мастера. — Ведьмак разминулся со своим Предназначением. Цирилла погибла при осаде Цинтры. Королева Калантэ сначала собственноручно убила княжну, чтобы та живой не досталась нильфгаардцам, а уж потом бросилась с башни.

— Не так все было, и вовсе не так, — запротестовал рыжий. — Княжну убили во время резни, когда она пыталась убежать из города.

— Так или иначе, — крикнули скобяные изделия, — ведьмак не нашел своей Цириллы! Поэт солгал!

— Но солгал красиво, — сказала эльфка в токе, ластясь к высокому эльфу.